Интересная статья и очень доступно написано. Советую  прочитать.

О ПСИХОЛОГИИ, ИНТЕЛЛЕКТЕ, ХАРАКТЕРЕ СОБАК И НЕМНОГО О ЧУДЕСАХ

Ну почему я так не люблю, когда го­ворят, что собаку нельзя очелове­чивать?
То ли потому, что смысл этой фразы несколько туманен и расплывчат и каждый может подразумевать что-то свое.
Для некоторых даже собачий комбинезон и бантик на челке уже очелове­чивание.
А может потому, что фраза эта — наследие тех времен, когда собака была вспомогательным средством повышения обороноспособности армии и, потому было удобнее считать, что поведение собаки — это сложная рефлекторная деятельность, результат проявления многочисленных ус­ловных и безусловных рефлексов.
Правда, многие поступки собак никак не вписыва­лись в эту примитивную схему, но такова уж особенность современной науки: если при каком-то необычном событии не присутст­вовало с десяток ученых мужей, то все про­изошедшее объявляется вымыслом, пре­увеличением, неправильной интерпретаци­ей фактов.
Но когда количество свиде­тельств превысило все разумные пределы и среди свидетельствующих оказались и профессиональные кинологи, и люди, дока­завшие своей деятельностью в других об­ластях науки умение правильно оценивать и интерпретировать факты — зоопсихология милостиво согласилась на «элементарную рассудочную деятельность», при этом про­должая стойко придерживаться материали­стического эволюционного направления и категорически отвергая антропоморфиче­ские, идеалистические и вульгарно-мате­риалистические взгляды на психическую активность собак.

Слово антропоморфизм хоть и перево­дится как очеловечивание, но звучит куда как солиднее и, являясь научным термином, имеет четкое определение: представ­ление о наличии у животных психических свойств и способностей, присущих челове­ку.
Противники уточняют: присущих в дей­ствительности только человеку и предупре­ждают, что антропоморфическое толкова­ние поведения животных означает стира­ние грани между человеком и животным, ведет к игнорированию качественных осо­бенностей человеческой психики, биологизации поведения человека.
Вообще, психо­логия — наука очень деликатная и очень уж переживает как бы кого не обидеть.
Вот да­же термин инстинкт, психологи решили не считать более научным термином примени­тельно к человеческой психике, и вовсе не потому, что мы начисто лишены совокупно­сти врожденных компонентов поведения и психики, а потому, что слово это — инстинкт очень уж режет слух многим утонченным особам.
Ну не хотят они признавать, что со­творены по образу и подобию всего живого в этом мире! И как официальной науке не пойти навстречу?

Известный ученый, наш с вами зем­ляк, Николай Амосов на протяжении многих лет изучавший механизмы разума и искус­ственного интеллекта, психологию и моде­ли личности, социологию и модели общест­ва в своих «Раздумьях о здоровье», писал: «Интересный вопрос: сколько в человеке животного?
Религия внушала людям, что человек — высшее существо, отличное от всех других, эта идея позднее проникла в науку и существует в ней по сию пору.
То, что раньше называли «божественной сущ­ностью», теперь называют «социальной сущностью человека» и противопоставляют ее биологической природе, даже медики находятся под влиянием этой идеи. Думаю, здесь явное недоразумение, при самом тщательном изучении невоз­можно найти в физиологии и биохимии че­ловека такие отличия от прочих тварей, ко­торые превышали бы различия, существую­щие между другими биологическими вида­ми.
Его тело функционирует так же, как у всех высших млекопитающих, и даже зако­ны мышления у них общие.
Просто у чело­века над «животной» корой надстроен «этаж» с большой памятью, обеспечиваю­щей более сложное поведение и механиз­мы творчества.
Конечно, они оказывают влияние на «тело», но меняют его физиоло­гию и биохимию только количественно, а не качественно».

Я, лично, никогда не понимала: почему признание того, что в основе такого чувства как любовь лежит инстинкт продолжения рода, делает это чувство менее прекрас­ным, а наличие инстинкта заботы о потом­стве делает менее святыми чувства мате­ри?
Ведь знание того, что на самом деле не существует сладкого, соленого, кислого, а это просто реакция наших вкусовых рецеп­торов, не делает пищу пресной и невкус­ной. Пока не решена проблема: что считать базисом, а что — надстройкой в человече­ской психике, будут разногласия и в пони­мании психологии собаки.
И первый шаг, как мне кажется, вообще отказаться от тер­мина антропоморфизм, при оценке ­психи­ческих свойств животных, т.к. свойства эти в равней степени присущи многим млеко­питающим и не являются прерогативой че­ловек.

Есть ли у высших животных и, в частно­сти, у собаки интеллект и способна ли она мыслить? На этот вопрос отвечает утверди­тельно даже официальная наука.
Конечно, интеллект собаки имеет каче­ственные отличия от человеческого, про­цессы мышления у собак предметно отне­сены, собаки не способны к абстрактному понятийному мышлению и пониманию ко­ренных причинно-следственных связей.
Собаки не могут логически мыслить, но иногда могут составлять элементарные ло­гические цепочки.
У собак отсутствуют творческие способности и способность по­нимать творчество человека.
Как и у людей, у собак встречаются особи с разной степе­нью умственной одаренности и так же как и у людей уровень интеллекта зависит от вро­жденных способностей и от того, как их развивали.

Время от времени собирается очеред­ная группа ученых-этологов с целью выяс­нения пределов собачьего разума, а также определения наиболее интеллектуальных пород.
То ли методики исследования очень уж сильно отличаются, то ли ответствен­ность за всю породу возлагается на 1-2 со­баки, но результаты всегда приятно радуют разнобоем: породы, лидирующие в одних рейтингах, позорно занимают нижние строчки в других.
Это подтверждает, что нет глупых и умных пород, а есть глупые и ум­ные собаки.

ЧАСТЬ 1. ИНТЕЛЛЕКТ

Подражание
На первый взгляд, способность животных к подражанию кажется такой несущественной мелочью, но на самом деле – это один из важнейших компонентов группового поведения, дающий возможность в процессе обучения формировать этот самый интеллект. У собак различают инстинктивное под­ражание — особую форму научения, когда одно животное следует примеру другого и высшее проявление подражания — имита­ционное решение задач на основе одного лишь созерцания действий другой собаки.

Но наиболее интересной и необычной является способность собак перенимать некоторые манеры и привычки у сво­их хозяев и совершать действия совершен­но не свойственные хищникам в дикой при­роде. Собаки крупных пород могут совсем по-человечески усаживаться на диван или на колени к хозяину, оставляя передние ла­пы на полу.

Память
Собаки обладают превосходной памя­тью. Они могут вспомнить хорошо знакомо­го человека после многолетней разлуки; прекрасно помнят запахи; как и все хищни­ки, подмечают на пути следования мельчай­шие детали и реагируют на изменение при­вычной обстановки.
Но вот могут ли собаки вызывать образы в памяти?
Американский биолог Леон Уитни, автор книги «Психоло­гия собаки», признанной в свое время луч­шей практической кинологической книгой года в США, не только отрицает такую спо­собность, но даже предполагает, что собака не помнит о существовании своего хозяина, когда его нет дома.

Не думаю, чтобы волне­ние и напряжение собаки, ожидающей хо­зяина, возвращающегося с работы в одно и то же время, были просто условным реф­лексом на приближение определенного времени суток.
Не знаю как в Америке, но наши собаки точно знают - кого ждут и очень переживают, если хозяин задерживается, даже если дома есть другие члены семьи и собака не страдает от одиночества. И гру­стят собаки, если надолго уезжает кто-то из домашних.
Помнят ли собаки о совершаемых ими проступках?
Ни в одной книге по дресси­ровке вы не найдете подтверждения этому, более того, вас обязательно предупредят, что собака забывает о своих прегрешениях немедленно и наказывать ее после этого бессмысленно и вредно.
Но вот, известный всем собаководам, психолог и этолог Кон­рад Лоренц считает, что: «Отсроченное на­казание может быть полезным только для собаки, которая постоянно совершает что-то недозволенное и знает это».
То есть, Ло­ренц уверен, что некоторые собаки очень даже помнят и понимают свою вину. Но только некоторые и не всегда!
Поэтому к наказанию нужно прибегать только в случа­ях злостного хулиганства и при 100% уве­ренности в том, что собака принадлежит к категории памятливых.
В прочих ситуациях достаточно отчитать собаку и пристыдить, внимательно следя за ее реакцией, не ис­ключено, что со временем начнет понимать.
Пример того, что собака может не только помнить, но и оценивать степень своего проступка я привела в предыдущем разде­ле (реакция Эльзы на мой приход, если она провинилась). Но собака может еще и понимать перед кем конкретно она провинилась.

Я-концепция или самосознание
Группа специалистов под руководством профессора Джона Аллмана из Калифор­нийского технологического института обна­ружила у некоторых высших животных, в том числе и у собак так называемые «ней­роны самоидентификации».
Это особые мозговые клетки, отвечающие за самосо­знание.
Таким образом, собака ощущает себя отдельным неповторимым существом, личностью, мало чем отличаясь в этом от­ношении от человека.
У дельфинов, кстати, ЭТИХ клеток оказалось даже больше, чем у человека.

ПОНИМАНИЕ СЛОВ
Трудно сказать, почему официальная кинология советских времен объявила, что собаки не понимают слов.
Тогда как же они могут понимать команды, поданные в сло­весной форме? То же самое утверждает и Уитни, приводя совершенно абсурдные до­казательства: если собаке вместо усвоен­ной команды сказать другие слова, совпа­дающие по значению, то собака растеряет­ся и не среагирует.
А если команду подаст не хозяин, а незнакомый человек — собака опять-таки не поймет чего от нее хотят (а это уже и вовсе выдумка!). Предполагаю, что если бы господину Уитни сказали что-либо на китайском или фарси, то он бы то­же ничего не понял.
И вряд ли бы он бро­сился немедленно исполнять приказ незна­комого человека, но мы ведь не стали бы делать из этого далеко идущие выводы Механизм понимания слов и у человека, и у собаки должен быть аналогичен.
Ни человек, ни собака не могут самостоятель­но догадаться: что означает слово, услы­шанное впервые.
Кто-то должен им либо показать наглядно, либо объяснить при по­мощи уже известных слов, причем не обя­зательно прямо, можно использовать кон­текстовые подсказки. Бергман отмечает, что собаки, без какого бы ни было целена­правленного обучения, начинают понимать смысл слов, употребляемых в повторяю­щихся ситуациях.
Причем, чем значимее для собаки событие своей приятностью или, наоборот, неприятностью, тем быстрее она уясняет значение слова.
Так собака, проходящая курс инъекций, услышав в раз­говоре хозяев слово укол, немедленно пря­чется, а патриот желудка проявляет радост­ное возбуждение, слыша названия люби­мых продуктов.
Лоренц и вовсе считал, что собака понимает человеческую речь лучше обезьяны, хотя и уступает ей в других про­явлениях интеллекта.

«Словарь» собаки может состоять из нескольких десятков и даже нескольких сотен слов, в зави­симости от интеллекта особи и от то­го, насколько активно общается с со­бакой хозяин.
Первое слово, с кото­рым обычно сталкивается щенок — это его кличка.
Малышу нужно где-то 1-3 дня, чтобы запомнить свое имя. Хотя я как-то читала о бладхаунде, который до года не мог усвоить как его зовут.
Был ли он настолько глуп или, наоборот, настолько умен, чтобы притворяться и извлекать опреде­ленные выгоды из статуса глупой не­управляемой собаки?
Но, возможно, как раз из-за таких экземпляров в книгах по собаководству рекоменду­ют выбирать для собаки простое од­но-, двухсложное имя и далее не ме­нять его.

Я не ставила специально цели оп­ровергнуть эти рекомендации и не пыта­лась проводить эксперименты над своими собаками, но как-то так уж получилось, что у всех моих собак по нескольку имен — это ласковые и уменьшительные варианты ос­новного имени и часто довольно-таки длин­ные.
Но вот у моего кобеля Эраста есть вто­рое имя, совершенно не созвучное первому — Гаврюша, которое он получил в детстве за то, что был очень крепеньким, толстень­ким и галопировал с изяществом молодого бычка, и собака реагирует на оба имени.
А у Рика настоящая чехарда имен: сначала он был Рюшечкой, потом Хрюшечкой, потом Хрюней, потом Хрюнделем.
Сейчас он Хря­па и никакого неблаготворного влияния на нервную систему, настроение и послуша­ние собаки я не заметила.
Кроме того, есть общий для всех собак огромный список ла­сковых прозвищ, типа: детки, птички, зай­чики и еще небольшой списочек совсем не­ласковых имен, на которые реагирует вся стая.
Еще раз опровергну Уитни — собака в состоянии понять, что один и тот же пред­мет, одно и то же действие могут называть­ся разными словами.
Когда я гу­ляю со своими собаками и приходит время возвращаться домой, я могу дать следую­щие команды: «поворачиваем», «назад», «домой», — и собаки, включая щенков, сре­агируют должным образом.
А уж когда при­ближается время кормления или время ид­ти на прогулку, то можно и не говорить со­ответствующие слова (тоже в нескольких вариантах), а достаточно как в известном анекдоте, спросить: «Ну, что?»

Я могла бы привести еще множество случаев, доказы­вающих, что собаки понимают и отдельные слова и фразы, но все не предвзятые собаководы и сами прекрасно это знают, на­столько все очевидно.
И для этого, всего-навсего, нужно разговаривать с собакой, причем объем и уровень информации должны обязательно немного превышать возможности собаки к их усвоению. Точно так же мы развиваем умственные способ­ности и у наших детей.
Если бы лет сто на­зад кто-нибудь сказал, что от того, насколь­ко много разговаривает мать с младенцем со дня его рождения, зависит уровень ин­теллекта ребенка в будущем, то такого че­ловека сочли бы чудаком. А того, кто посо­ветовал бы разговаривать с эмбрионом и вовсе — сумасшедшим.
Теперь-то мы зна­ем, насколько это важно и официальная на­ука выдвигает ряд гипотез, объясняющих этот феномен, вот только есть ли среди них верная — пока еще вопрос.
А вот свежай­шие новости от ученых-биологов: такой же положительный эффект наблюдается и у щенков, с которыми хозяева начинают об­щаться еще до момента рождения. Чудеса? Нисколько! Я, лично, всегда это знала и де­лала, не ожидая одобрения науки.

Чем больше вы будете разговаривать с собакой, тем чаще она будет радовать вас понима­нием ситуации, а то и вовсе удивит, демон­стрируя незаурядные возможности кото­рые следовало бы отнести даже не к пони­манию слов, а к чтению мыслей.
Собака иногда может понять смысл слов, услышан­ных впервые в жизни или просто недоступ­ных собачьему пониманию. Такие озарения происходят крайне редко, поэтому повто­рить их в лабораторных условиях не пред­ставляется возможным и потому остается в силе то, что значение слова должно быть вначале объяснено собаке.
При этом не нужно путать такие случаи со способностью собаки извлекать из речи человека знако­мые слова и воспроизводить в памяти ситу­ации, при которых эти слова употреблялись ранее.

Пример такого «ясновидения: Ники была еще совсем моло­денькая, на прогулке она причуяла что-то очень интересное, остановилась, чтобы по­внимательнее обнюхать и отстала от меня. Я подзываю собаку, но она так увлечена, что не реагирует.
Начинаю сердиться, покрикиваю — никакого эффекта.
Окончательно рассердившись, говорю: «Вот я сейчас хво­ростину возьму!» Ники подпрыгнула от воз­мущения, хотя слово хворостина она слы­шала впервые в жизни и уж, конечно, не знала о важнейшей роли этого предмета в воспитании собак.
Она рванула ко мне, и я быстренько подняла какую-то веточку с зем­ли, чтобы продемонстрировать правди­вость своих слов.
Веточка была немедлен­но вырвана из моих рук и разгрызена на мелкие кусочки, но с тех пор и по сей день упоминание хворостины является самым действенным способом пресечь нежела­тельные действия.
Еще пример: в жаркий июльский полдень Ники уселась на откры­том месте. Говорю ей: «Что ж ты уселась на солнцепеке? Перейди в тень» Такса немед­ленно встала и, отойдя на метр в сторону, села в тенечке.

Может быть все это совпа­дения? Но таких «совпадений» я могла бы привести еще очень много — рамки статьи не позволяют. А комментарий к этим при­мерам будет в следующем разделе

НЕСТАНДАРТНЫЕ СПОСОБНОСТИ

Писать о всяких чудесах и экстрасен­сорных способностях — дело неблагодар­ное, сразу же будешь причислен к разряду людей несерьезных и не заслуживающих доверия.
Тем более обидно, что к наличию подобных способностей у людей я отно­шусь с некоторой долей скептицизма, и да­же в тех редких случаях, когда ученые дей­ствительно подтверждали сверх возможно­сти человека (Мессинг, например), я не ус­матриваю за этим мистики и потусторонних сил.
Но некоторым поступкам собак, действительно, очень трудно найти разумное объяснение. Есть множество свидетельств того, что собаки на расстоянии чувствовали, когда с их хозя­ином случилось несчастье. Впрочем, по­добную способность уже вроде бы призна­ли и у людей, особенно у близнецов, хоть и не объяснили.

Я не раз слышала о способ­ности собак предчувствовать приход хозяи­на минут за 5-10 до его появления, хотя в это время человек еще находился вне пре­делов слышимости. Несколько раз мой Эраст тоже продемонстрировал такое умение.

А Эльза всегда ка­ким-то образом узнавала, что во время ее отсутствия что-то положили ей в миску.
Она проявляла не свойственное ей не­терпение, пока мылись лапы, и даже по­скуливала. А, освободившись, немед­ленно бежала на кухню.
Можно было бы объяснить это способностью собаки с большой точностью определять место­нахождение источника запаха, даже из другого помещения.
В отношении мяса, колбасы, пожалуй, можно согласиться, ну а если это кусочек печенья, целый ку­лек которого лежит на кухонном столе буквально в метре от миски?
В том, что чутье у нее не было настолько феноме­нальным подтверждала игра в прятки.
Мы запирали Эльзу в кухне, дочка в это время пряталась, а затем собака ее ув­леченно разыскивала.
При этом Эльза никогда не пользовалась обонянием, что и понятно — весь дом пропитан запаха­ми хозяев и выделить источник достаточно сложно.
Вначале она шла к месту, где дочка пряталась в последний раз, потом обходи­ла обычные места прятанья, затем искала в необычных.
Почему в этом случае не сраба­тывало предвидение? Наверное, потому, что игра — это просто игра, а еда — это для нее святое.

Или вот еще ситуация: приходит хозяин домой и еще не произнесено волшебное олово «охота», еще не извлечены из кладов­ки ружье и рюкзак, а охотничья собака толь­ко в глаза посмотрела и уже поняла, и за­танцевала, и завиляла радостно хвостом. И пусть не сейчас, немедленно, а только зав­тра — она и это понимает и радостно ждет, только подтвердите, что она не ошиблась!

Вряд ли можно отнести это к умению соба­ки разбираться в человеческой мимике, хо­тя собаки великолепные физиогномисты и именно так определяют настроение хозяи­на и даже болезнь. К тому же у больного че­ловека еще и запах меняется, так что тут ни­какой экстрасенсорики нет.
А вот способ­ность собаки определять личностные ха­рактеристики человека ни физиогномикой, ни обонянием не объяснишь. Многие вла­дельцы собак знают, что если дружелюбная к чужим людям собака неприязненно отно­сится к тому, кто считается другом семьи, то права, в конце концов, оказывается со­бака.

Меня уже на протяжении многих лет не устают удивлять психоаналитические способности моих собак.
Едем как-то с Ники в электричке с дачи.
Вагон нам достался странный, вместо ла­вок — кресла, как в междугородных автобу­сах.
Я сижу в самом конце вагона, Ники дремлет у меня на руках, не обращая вни­мания на входящих и выходящих на каждой остановке людей.
Вдруг вскакивает и начи­нает заливисто лаять на кого-то или что-то в другом конце вагона.
За высокими спин­ками ничего не видно и я ничего не могу по­нять. Сидящий с краю мужчина подсказывает, что в вагон зашли контролеры.
Конечно же, собака среагировала на требовательный и, возможно, агрессивный тон проверяющих, но вряд ли до их появления в вагоне была тишь да гладь.
Кто-то мог прикрикнуть на расшалившегося ребенка, обязательно по­ругивали власти, но каким-то образом Ники определила: что не имеет к нам отношения, а что имеет, хоть мы и с билетом.

Опять же с Ники еду в метро, опять она спокойно ле­жит у меня коленях.
На станции в вагон вхо­дит профессиональная нищенка, уже много лет побирающаяся в метро с постоянно ме­няющимися младенцами.
Она только во­шла, и еще рта раскрыть не успела, как Ни­ки уже вскочила.
И только побирушка заго­ворила — такса тут же разразилась лаем. Она не делала никаких агрессивных выпа­дов сторону рядом стоящей женщины.
Лая­ла, задрав морду кверху, но при этом ис­ключительно противным голосом и даже с каким-то подвыванием, как будто пере­дразнивала.
Надо отдать должное профес­сионализму нищенки — продекламировала весь текст и ни один мускул на лице не дрогнул, но ушла из вагона не солоно хле­бавши, дружно смеющиеся пассажиры не дали ни копейки, что лишний раз доказыва­ет: мы больше доверяем собачьей интуи­ции, чем своем.

Если подытожить и этот раздел и пре­дыдущие, то можно сказать, что нам еще не известны до конца все механизмы по­лучения, усвоения и обработки информа­ции мозгом собаки. Скорее всего, в этой области нас ожидает еще масса интерес­нейших открытий и сюрпризов!

ЧАСТЬ 2. ЭМОЦИИ.

Эмоции – это реакция организма на внешние и внутренние раздражители и, естественно, наличие эмоций у собак не подвергается сомнению.
Страх, ра­дость, волнение, агрессивность, печаль, удивление, тревогу испытывают боль­шинство млекопитающих.
А вот с устойчивыми чувства­ми как-то: любовь, рев­ность, гордость, огорчение, являющимися высшим про­дуктом развития эмоций, существуют разногласия.

О любви я писать не бу­ду. Тех, с кем рядом живет верное любящее сущест­во, убеждать в способности собак любить ни к чему.
Тех же собаководов, которые сомневаются в этом, можно только пожалеть и посове­товать больше не заводить себе собаку.
В том, что собаки бы­вают ревнивы, можно легко убедить даже самого упря­мого скептика, благо примеров предостаточно.
Но я все же уделю внимание этой эмоции, потому что, ревнуя, собаки иногда демон­стрируют исключительную чувствительность.

Ревность у собак бывает внутривидовая и межви­довая.
Второй вариант в свою очередь разделяется еще на два под варианта: ревность человека к другим собакам и ревность человека к другому человеку.
Рев­ность бывает слепая, например собака волнуется, ког­да хозяин гладит чужое животное, хотя подобные дей­ствия никак не влияют на взаимоотношения хозяина и собаки.
Но ревность бывает и осмысленная, и избира­тельная, и даже контролируемая. Собака, живущая с одиноким человеком, иногда с первого взгляда опре­деляет к кому нужно ревновать любимого хозяина, а кто, действительно, просто друг.

Как только моя маленькая такса Ники чуть обжи­лась в доме, так сразу же предъявила претензии на ста­тус самой любимой собаки.
Мне категорически запре­щалось проявлять нежность к догине Эльзе.
Я могла погладить или поцеловать ее лишь украдкой, но если Ники замечала это, то награждала меня таким змеиным взглядом, что я вынуждена была немедленно выпраши­вать у нее прощения (а эта маленькая ревнивица еще и не сразу прощала!).
И вдруг, через полгода, как отреза­ло, совершенное равнодушие и вседозволенность.
Это было более, чем странно, потому что ревность не то чувство, от которого можно так легко избавиться. По крайней мере, у людей это практически неизлечимо.
Но мне удалось разгадать эту загадку.
Дело в том, что Ники ко всему еще и очень самодостаточна и самоуве­ренна, и она очень быстро почувствовала, что никто, и ничто не сможет повлиять на величину моего чувства к ней. А в том, что она осталась такой же ревнивой, я убедилась, когда Ники стала мамой.
Вначале она, как положено заботливой матери, очень волновалась за щенков, когда я брала их для осмотра и взвешивания.
Но когда щенки подросли, открыли глазки и начали от­вечать на мои бурные проявления любви, тут-то Ники и взревновала, но не щенков, а ...меня.
При этом она ос­тавалась образцовой мамочкой и продолжала забо­титься о малышах, но от меня требовала некоторой сдержанности.
Со вторым пометом подобных волнений не было. Она уже поняла, что это — временные пасса­жиры.
Даже когда я рискнула оставить себе суку из вто­рого помета — Ники отнеслась к этому достаточно спокойно, только потребовала несколько раз подтвердить, что она любимей своей дочки.

Позже собаки спо­койно воспринимали появление в доме алиментных щенков.
И родной отец, и обе взрослые суки окружали малыша трогательнейшей заботой: ухаживали, воспи­тывали, проходили с ним курс молодого бойца.
Поэто­му, когда я везла из Москвы миниатюрную суку — я бы­ла абсолютно уверенна, что Венечку сейчас же удоче­рят. Как бы не так!
Сразу же почувствовали конкурента залегли на креслах, диванах, вне дося­гаемости малышки и недовольно на­блюдали за ее действиями.
К счастью, через неделю я забирала алиментного щенка и у Венечки появилась веселая подружка. А взрослые собаки призна­ли ее только через полтора месяца.

В том, что собаки могут испыты­вать гордость легко убедиться, пона­блюдав за собакой после того, как она успешно выполнила свою работу или повергла злейшего врага.
Точно так же легко подметить и признаки огорче­ния, если у собаки что-то не получает­ся или не оправдываются ее надежды.
Но собака может испытывать эти чувства и по отношению к действиям человека.
Например: когда на охоте человек точ­но попадает в поднятую легавой птицу — собака демонстрирует не просто ра­дость, а именно гордость и восхище­ние своим хозяином, но если хозяин мажет раз за разом, то вначале будет огорчение, а по­том — самое настоящее презрение.

ЧАСТЬ 3. ХАРАКТЕР

Безусловно, каждая собака уникальна и имеет ряд устойчивых индивидуальных особенностей, обуслов­ливающих типичные для нее способы поведения.
Но, говоря о характере собаки, чаще всего имеют в виду ее темперамент, т.е. тип высшей нервной деятельности.
И хотя характер зависит от этой природной особенности организма, но это не одно и то же.
Прежде чем перейти к анализу особенностей собачьих характеров я приведу описание самого известного в мире фокстерьера Монморенси из бессмертного творения Джерома К. Дже­рома «Трое в одной лодке, не считая соба­ки»:
«Жизненный идеал Монморенси состоит в том, чтобы всем ме­шать и выслушивать брань по своему адре­су. Лишь бы втереться куда-нибудь, где его присутствие особенно нежелательно, всем на­доесть, довести людей до бешенства и заста­вить их швырять ему в голову разные предметы, — тогда он чувствует, что провел время с пользой.

Высшая цель и мечта этого пса — попасть кому-нибудь под ноги и заставить проклинать себя в течение целого часа.
Когда ему это удается, его самомнение становится совершенно нестерпимым.

Монморенси садился на разные предметы в тот са­мый момент, когда их нужно было укладывать, и не со­мневался ни минуты, что, когда Гаррис или Джордж про­тягивают за чем-нибудь руку, им нужен его холодный, влажный нос.
Он совал лапу в варенье, разбрасывал чай­ные ложечки и делал вид, что думает, будто лимоны — это крысы.
Ему удалось проникнуть в корзину и убить их целых три штуки, пока, наконец, Гаррис изловчился по­пасть в него сковородкой.
Гаррис сказал, что я науськи­ваю собаку. Я ее не науськивал, такая собака не нуждает­ся в науськивании.
Ее толкает на все это проделки врож­денный инстинкт, так сказать, первородный грех».

Если Вы думаете, что автор несколько преувели­чил, сильно приукрасил, а то и вовсе соврал, лишь бы блеснуть остроумием, то могу сказать, что вы очень много потеряли, если вам не встретилась такая собака. Я же являюсь счастливой владелицей такой замеча­тельной вредины.
Если охарактеризовать мою таксу Ни­ки, то можно сказать, что она: коварна, бессовестна, капризна, самоуверенна, самовлюбленна, хвастлива, упряма, завистлива, ревнива, притворщица, ябеда и жадина. В общем — абсолютно идеальная собака.
Да я, собственно, и по имени называю ее очень редко, а так и зову: «Ангел, мой». Вот уже девять лет она вьет из ме­ня веревки, а я охотно потакаю всем ее капризам. Но вовсе не от слабости характера, а потому, что малень­кие тираны — это самые благодарные объекты для на­блюдения.
Я бы даже сказала, что вредность — одна из главных движущих сил в развитии интеллекта.
Есть и вторая причина такой моей снисходительности: не смотря на столь впечатляющий список негативных, на первый взгляд, для собаки черт характера (у людей-то — точно!), на самом деле — Ники исключительно милое существо.
Ей никогда бы не пришло в голову попытать­ся удрать от меня на прогулке; она никогда (то есть во­обще) не шкодила в доме, даже когда была щенком; она никогда не пыталась добиться чего-либо силой и агрессивностью, а только хитростью и умом.

Коварство.
Наличие у собак такой яркой черты характера с гневом и возмущением отметают многие собаководы и особенно те, кто всерьез занимается дрессировкой.
Я с ними согласна в отношении того, что вовсе не ковар­ство заставляет собак игнорировать команды, подби­рать с земли, валяться в отбросах, устраивать разгром в квартире в отсутствие хозяев. Но все же я категориче­ски не согласна с тем, что для всех собак и во всех си­туациях главным является желание угодить хозяину, обрадовать осчастливить его. У некоторых собак быва­ют и иные жизненные цели. Ники, например, созна­тельно и целенаправленно издевается над всеми соба­ками и нашими, и чужими.
Самый яркий случай: во вре­мя еды она специально выбрасывает из миски кусочек мяса в качестве приманки и как только кто-то из собак пытается кусочек стащить — она тут же задает хоро­шую трепку наглому во­ришке.

Даже мне доста­ется от Ники. Хотя она безумно меня любит, но все же не может отказать себе в удовольствии не­много меня позлить.
Со­бираемся на прогулку. Я стою в прихожей с по­водком в руках и зову Ни­ки, но она «не слышит».
Нет, гулять ей очень хо­чется, но, тем не менее, она лежит на диване, гля­дя мимо меня задумчивым мечтательным взглядом.
При этом она очень точно чувствует ту грань, когда я могу перейти от слов к делу и, плюнув на чистоту ков­ров, зайду в комнату в обуви со всеми вытекающими последствиями. В последнюю секунду она одаряет ме­ня удивленным взглядом: «Из-за чего, собственно, та­кой переполох?», — и спрыгивает с дивана.
Но это еще не конец моему ожиданию, теперь она потягивается, опустив мордочку на передние лапы, потом, наоборот, поднимается на передних лапах, а задние вытягивает назад и замирает еще на минуточку, выгнув спинку, и только потом идет ко мне.
А затем, томно раскинув­шись у меня на руках, похрюкивает от удовольствия, выслушивая все мои претензии. Но это я уже забегаю вперед — о бессовестности в следующем разделе.

ЗАВИСТЬ
Практически все собаки завистливы, они в этом отношении как дети —стоит уви­деть у кого-то игрушку и сразу же хочется такую же.

Зависть, умноженная на коварство, за­ставляет Ники отнимать игрушку у весело играющих щенков (не своих, конечно).
При­чем игрушка эта сто лет ей не нужна, она даже не собирается с ней играть, про­сто, вид чужого счастья для нее невы­носим.

Зависть стимулирует хитрость и сообразительность. Зависть заставляет логически мыслить.

ПРИТВОРСТВО
Конрад Лоренц в своей книге «Человек находит друга» пишет о сознательном при­творстве собак: «Я твердо убежден, что по­добное поведение представляет собой ги­гантское, почти невероятнее достижение животного интеллекта».

Самый распространенный вид жульни­чества (как назвал это Лоренц) — симуля­ция болезни, особенно хромоты.
Выгода для собаки тут очевидна: и прогулку можно сократить, и на ручки напроситься, если размеры позволяют, и пожалеют, и ласко­вых слов наговорят, и может даже чего-ни­будь вкусненького дадут.

Достаточно часто собаки притворяют­ся, что не слышат команд хозяина, иногда из вредности, как Ники, а чаще — просто хитрят, причем делают это как раз очень по­слушные, дрессированные собаки. Непо­слушным притворяться не нужно — они иг­норируют приказы хозяина откровенно.
А для добросовестной рабочей собаки при­творство является законным способом ур­вать маленький кусочек личной свободы.
Но, пожалуй, самый яркий случай при­творства проводит М. Муромцева в книге «Такса». Одна таксюшечка самостоятельно научилась симулировать голодный обмо­рок, если хозяева отказывали ей в подачках со стола, и чудесным образом приходила в себя, стоило предложить ей кусочек.

ЯБЕДНИЧЕСТВО
Многие собаки-няньки, воспитывающие человеческих детей, «закладывают» своих подопечных их родителям при малейшем безобразии.
К счастью, это иногда спасает здоровье, и даже жизнь ребенка.

ЖАДНОСТЬ И ЩЕДРОСТЬ
Жадность бывает инстинктив­ная, как жадность к еде или очень ревностное отношение к своей мис­ке и своему матрасику.
Но собст­венническое отношение к вещам, не являющимися для собаки жизненно важны­ми, стоит считать маленьким шажком ин­теллекта.

Некоторые собаки любят устраи­вать в укромном месте склад из игрушек, костей и приглянувшихся им вещичек. При этом они очень волнуются, если хозяин близко приближается к тайничку, а уж если покусится на чужое добро, то с собакой может случиться настоящая истерика. Такие собаки любят прово­дить время в своей сокровищнице, просто наслаждаясь видом своего бо­гатства. Ну чем не скупой рыцарь?

Жа­дины, живущие вместе с другими со­баками, могут присвоить себе какую-то игрушку и не разрешать никому из собак ее трогать. Когда Ники жила вдвоем с Эльзой — она считала своей собственностью кусочек меха, все прочие игрушки были общие. Если Эльза вдруг брала этот мех, то Ники сразу же бежала ко мне жаловаться (пример и к предыдущему разделу).

Противоположность жадности — щедрость, также присуща некоторым особям.
Собака может привести с улицы голодного, бездомного сородича и предложить ему содержимое своей миски. Может угостить любимой кос­точкой заболевшего хозяина.
Навер­ное, следует считать такие действия чисто инстинктивными, ведь таким образом животное спасает от гибели пред­ставителя своего вида или члена своей стаи, но вот почему-то такие случаи очень редки, чтобы считать это устойчивой осо­бенностью собак.

*****

Писать о характерах собак можно бес­конечно и надо бы еще рассказать о хитро­сти и хвастовстве, тактичности и бестактно­сти, самоотверженности и самопожертво­вании, и еще о многом и многом.
А может кто-то из собаководов, вдумчиво и внимательно на­блюдающих за поведением своих собак, захочет дополнить, продолжить, поправить, не боясь показаться смешным оттого, что видит в собаке нечто большее, чем тварь бессловесную. Не побоится возмущения тех, кто судит о жизни по учебникам и гнева тех, кто изображает собак этаким рафини­рованным собранием достоинств. Думаю, что если вторые прочтут статью вниматель­но, то поймут, что те черты характера, кото­рые так раздражают нас в людях, у собак, наоборот, трогательны и забавны. Может потому, что собаки не так разумны, как лю­ди, то их чувства и эмоции никогда и не вы­ходят за пределы разумного.

А закончить хочу словами итальянского писателя Джорджо Манганелли: «Хоть со­баки не похожи на людей, их поведение на удивление антропоморфно. Как будто бы собака учится на человека и готовится к эк­заменам на добротное и смачное перево­площение.

И все-таки им не откажешь в обаянии. В чем оно, сказать не так-то просто. Может быть они из падших ангелов?

Выглядят они серьезно, чуть тоскливо, и мастера отягощать нас комплексом вины. Рабы они или тайные хозяева?
Уже несколько веков, как собаки пере­стали быть животными в том смысле, в ко­тором мы считаем таковыми тигров и жира­фов».

Автор статьи: Пасечник Лариса Анатольевна.